Смерть теннисиcта

Диву иногда даешься, сколько радостей и ужастей этого мира происходят от отношений человека и Шара. Дитя разума, совершенство, к которому ничего нельзя прибавить и от которого ничто нельзя отнять, теннисный шарик оказывает на личность мощное нравственно-познавательное влияние. Будучи сочленением странно взаимодействующих меж собою миров, шар, склеенный из двух половинок, по сути дела является моделью непостижимого движения жизни. И очень важно, что в этой модели предусмотрено место для венца развития цивилизации — человека разумного. Схватив непознанное руками и бия его ракеткой, homo sapiens переводит все проблемы в знакомую плоскость и учится лучше понимать себя самого, других людей и даже целый их мир.

Начать с того, что теннис — идеальное устройство для воспитания сильной и здоровой личности. Он способен полностью заменить собою пьянство, блуд, табакокурение и бытовой идиотизм. Тело истового теннисиста приобретает формы, ноги его укрепляются, взгляд становится обращенным вдаль. Более не нуждается он в острой и жирной пище, не тиранит детей, не задерживается подольше у голубого экрана. Уловив минуту, долбит он ракеткой по шарику. Звонкий чпоньк услаждает его взыскательный слух, и не тельца любовниц, а кровяные тельца сообщают ему отныне бодрость и уверенность в завтрашнем дне.

Отрадно, что физкультура и нравственность — лишь первый этап самопознания. Чем больше перебрасываем мы мяч, тем глубже понимаем, как безграничен мир. Не родимая кособокая хата, не омут и пьяные соседские рыла составляют теперь наш повседневный кругозор, а незнакомый досель топс с боковым вращением, срезка после сложной подачи, лакированный шип, лицо жителя иных пространств. Сама старушка-планета, ранее доступная только поработителям людей, бросит свои прелести к ногам упрямого человека. Шар -- мир, стоящий на трех обезьянах, яблоке порока и простатите, на самом деле вращается вокруг нас. И крутят его, конечно, теннисисты.

Вот здесь уже недалеко останется и до философских обобщений, суждений о странностях бытия. Кто есть люди, окружающие тебя? Каковы их ракетки? Не надо ли что-либо в них поменять? Следует ли и дальше механически размахивать ракеткой или надо остановиться, чтобы найти смысл этого усилия? Сами собою могут напроситься стихи. Например, такие: "Любимая! Весенним этим днем пойдем ракетки клеить мы вдвоем!" Или: «Стол в зале. Две ракетки. Скука. Последний мяч разбил соперник – сука!»

Вообще, по здравом размышлении, следует признать: жизнь — есть ни что иное, как умение играть в теннис до самой смерти. До самого того момента, как под прощальный цокот мяча на столе земля упокоит плоть атлета, а близкие и друзья его станут молиться, чтобы Господь даровал усопшему рай, где все столы – Баттерфляй да Стига, а не ад, где, как известно, половина шипов с накладок повысыпалась, мячи – легкие и кривые, а клей – только эпоксидный.

В сущности, если совсем уж глубоко задуматься о мироустройстве, можно прийти к заключению, что все смертные делятся на тех, кто играет в теннис и тех, кто радеет о том, чтобы они в него играли. Если они уладят свои отношения — наступят мир и процветание. Например, очевидно, что треклятый капитализм — всего лишь вера общества в превосходство шарика над человеком. В то, что счет, формула, гандикап — основа благосостояния нации. Вера в превосходство человека над шариком — скорее постиндустриальная, европейская идея, проповедующая идеалы антиглобализма и женской эмансипации. Стремление к равенству человека и шарика — удел социалистических экономик. Соответственно, страны, предпочитающие только отдельные типы тенниса (например, только защита или только нападение) скорее других склонны к сектанству. Вера в отдельные части ракетки ведет к фетишизму или культу однополой любви. Признание сверхъестественных свойств мяча или ракетки — к религиозному фанатизму.

Любопытно, что буквально несколько дней назад у меня состоялся разговор на эту тему с главным редактором южноафриканского глянцевого журнала для настольного тенниса.

— Как обстоят у вас дела с теннисом после того, как в России победила демократия? Вы уже чувствуете разницу? — прямо спросил он меня.

Признаться, чтобы отстоять честь свой Родины и не уронить ее международный престиж, я сказал, что, конечно, прошли те времена, когда мир был разделен на два враждующих лагеря — Америку с ее наступательным мячом и СССР с его мячом оборонительного свойства. И сейчас, когда рухнул железный занавес, мы начали строительство нового, в два раза более честного мяча. Такого, чтобы иные слишком хитрые соотечественники не заставляли крутить его других людей вместо себя. Чтобы наш мяч был доступен и прост в обращении, не побуждал бы к коррупции и финансовым махинациям. Чтобы граждане гордились им по праву и могли бы отправиться погонять его без виз в любую цивилизованную страну. Но трудность пока заключается в том, что у нас — холодно и нам нужен некоторым образом особый мяч, поскольку обычный зимой плохо виден на снегу. И вот выходит, что раз зима в России длится около полугода, пока половину жизни мы проживаем зазря.

Кажется, я убедил международную общественность в сложности момента. Но сам-то я знал, что безбожно вру. Настоящая беда России в том, что теннис требует от человека усидчивости и терпения, а этим мы не славились никогда. К тому же, похоже, что от специфической позы затекает задница. Она как бы грубеет и теряет чувствительность. А ведь именно ею многое принято чувствовать и понимать в нашей далекой северной стране. И вот теперь, сидя на окраине сырой заснеженной Москвы, я думаю: как же долго нам предстоит еще ждать вступления России в цивилизованное сообщество, в мир людей, сумевших понять и полюбить теннис!? Наверное, целую жизнь. Наверное, до весны.

Mr. N

По мотивам статьи (c) Сергея Мостовщикова : http://www.gazeta.ru/2004/01/31/oa_110802.shtml